Неточные совпадения
С своей стороны, я предвижу возможность подать следующую мысль:
колет [
Колет (франц.) — короткий мундир из белого сукна (в кирасирских полках).] из
серебряного глазета, сзади страусовые перья, спереди панцирь из кованого золота, штаны глазетовые же и на голове литого золота шишак, увенчанный перьями.
— Я с удовольствием… возьмите… — поспешно проговорил я и, достав кошелек из кармана, вынул оттуда два целковых; в то время
серебряные деньги еще водились на Руси. — Вот,
коли этого довольно.
— Эге! — вскрикнул Ипполит, быстро оборотясь к Евгению Павловичу и с диким любопытством оглядывая его; но увидев, что он смеется, засмеялся и сам, толкнул рядом стоящего
Колю и опять спросил его, который час, даже сам притянул к себе
серебряные часы
Коли и жадно посмотрел на стрелку.
— Видел, государь; он прямо ко мне приехал; думал, твоя милость в Слободе, и просил, чтоб я о нем сказал тебе. Я хотел было захватить его под стражу, да подумал, неравно Григорий Лукьяныч скажет, что я подыскиваюсь под него; а
Серебряный не уйдет,
коли он сам тебе свою голову принес.
— А хотя бы и не послушался, — возразил упрямо
Серебряный, — все ж тебе говорить следует. От кого ж ему правду знать,
коли не от тебя?
— И подлинно не жалеешь, — сказал
Серебряный, не в силах более сдержать своего негодования, —
коли все то правда, что про тебя говорят…
— Вишь, дьяволы! — сказал Перстень
Серебряному. — Ведь они не просто убьют опричника, а замучат медленною смертью; я знаю обоих: уж
коли эти пустились, значит, плохо дело; несдобровать молодцу!
— А до того, — ответил Годунов, не желая сразу настаивать на мысли, которую хотел заронить в
Серебряном, — до того,
коли царь тебя помилует, ты можешь снова на татар идти; за этими дело не станет!
— Говорят про вас, — продолжал
Серебряный, — что вы бога забыли, что не осталось в вас ни души, ни совести. Так покажите ж теперь, что врут люди, что есть у вас и душа и совесть. Покажите, что
коли пошло на то, чтобы стоять за Русь да за веру, так и вы постоите не хуже стрельцов, не хуже опричников!
— Окаянные! — вскричал
Серебряный, —
коли жизнь вам дорога, отвечайте правду!
— Что ж, ребята, — продолжал
Серебряный, —
коли бить врагов земли Русской, так надо выпить про русского царя!
— Ребятушки! — сказал он разбойникам, когда они собрались вокруг него и
Серебряного. — Настал мне час расстаться с вами. Простите, ребятушки! Иду опять на Волгу. Не поминайте меня лихом,
коли я в чем согрубил перед вами.
Серый среди сочно-зелёной листвы, он был похож на старичка-отшельника, самозабвенно увлечённого работой; взмахивая
серебряным на солнце топором, он ловко затёсывал
кол и тихонько напевал, тонким голосом девушки, что-то церковное.
Теперь моя очередь садиться на весла. Христо и Яни снова перебирают всю сеть и выпрастывают из ее ячеек кефаль. Христо не может сдержать себя и с счастливым сдавленным смехом кидает через голову
Коли к моим ногам большую толстую
серебряную кефаль.
— Серьги… Ну, это пустяки… За них ничего не дадут… А вот это кольцо с солитером дорогое… Надо непременно выкупить… Жаль будет, если пропадет. Браслет… тоже дадут очень мало. Старинный и погнутый… Где твой
серебряный портсигар,
Коля?
Давно уже она с таким молодым чувством не обдумывала туалет. Платье будет голубое. Если отделать его
серебряными кружевами? Нет, похоже на оперный костюм. Жемчуг в моде — фальшивым она не станет обшивать, а настоящего жаль, сорвут в танцах, раздавят… Что-нибудь другое. Ну, да портниха придумает.
Коли и Минангуа не возьмет в четыре дня сшить — к Шумской или к Луизе поедет…
— Ты не кричи так, не кричи, как пьяная баба! Тебе
колом в голову не вдолбишь, все на своем будешь стоять! Я тебе десять тысяч раз говорила, чтоб ты в кухню не брала
серебряных ложек… Ах, «я-а», «я-а»… Поменьше бы языком молола. Корова рыжая!
— Вот тебе за доброе дело, — сказал старик, бросив в шапку Кузьмы Терентьева, которую тот держал в руках, несколько
серебряных монет. —
Коли захочешь повидаться, зайди ко мне — я Бестужев, мой дом у Арбатских ворот.
— Не взыщи, осударь, Василий Федорович,
коли я, худородный, бездомный странник, молвлю тебе не в укор, не в уразумение, а в напоминание. У нас на уме все сокровища земные, то для себя, то для деток, а про сокровища небесные, их же ни тля, ни червь не поедают, и в помине нет. А там придет час Христов, аскамитных кафтанов, ковшов
серебряных, ларцов кованых с собой не возьмем; явимся к нему наги, с одними грехами или добрыми делами.